|
«ВЗЛЕТЕЛИ НОВЫЕ КНИГИ»
специальный выставочный проект «ДВА/ТРИ»,
посвящённый Велимиру Хлебникову
«Взлетели новые книги» – так когда-то объявляли о выходе в свет своих изданий русские футуристы. Именно «взлетели»! Так можно сказать и о новом проекте «ДВА/ТРИ», инициированном двумя независимыми авторскими объединениями «Alcool» и «Дирижабль» в начале 2006 года. В проекте приняли участие 28 художников из России и Франции. Поводом для создания произведений – авторских книг – послужили тексты Велимира Хлебникова: отдельные стихотворения, поэмы, статьи и манифесты, а также сама жизнь и судьба поэта.
Это попытка по-своему ответить на вопрос о месте и значении Хлебникова в современной культуре. «Поэт для поэтов», классик, чьё имя у всех на слуху, но которого мало кто читает. Или актуальный автор, чьи идеи продолжают влиять на художественный процесс. По-прежнему сложный для понимания, элитарный, «заумный», или доступный и ясный. Мечтатель, визионер, певец будущего, которое так и не наступило. Или гениальный провидец, в своих работах предвосхитивший сознание новой информационной, «числовой» эпохи…
Николай Харджиев, современник футуристов, отмечал: «Традиционное разграничение пространственных искусств не всегда оправдывается с исторической точки зрения. Бывают эпохи, когда временные искусства сближаются между собой… Но известны и случаи, когда литература тяготеет не к музыкальным построениям, а к зрительным образам…». Так было во времена Хлебникова, подобное происходит и сегодня. Всвязи с этим понятен интерес художников к сложным синтетическим образованиям, важнейшим из которых является книга. Именно «книга художника» – самоценная форма творчества, возникшая в начале прошлого века, и ныне признанный вид современного искусства, – оказывается в фокусе проекта, становится проводником художественного высказывания.
1.
Современная книга художника отталкивается не только от французкой livre d’artiste и англо-американской artist’s book, своё вдохновение она во многом черпает из опыта русских футуристов –«будетлян». И, конечно, имя Хлебникова самым непосредственным образом связано с таким ярким и самобытным явлением начала 20-го века, как русская футуристическая книга. Оформителями и полноправными со-авторами Хлебникова были Алексей Кручёных, Наталья Гончарова, Ольга Розанова, Михаил Ларионов, Павел Филонов, Казимир Малевич, Пётр Митурич и многие другие.
В книге «Лаборатория конструктивизма» Александр Лаврентьев пишет: «Начиная с 1913 года рождалась традиция антикниги, книги-протеста, книги-игры, книги-действия… Во-первых, это определённая новизна оформительского и литературного приёма, вводимого впервые и вступающего в противоречие, в конфликт с уже устоявшимися культурными нормами… Во-вторых, это отбор и воплощение в форме издания неких вариантов, причём, как правило, вариантов крайних… И наконец, это раскованность и восторг первооткрывателя, свободная игра писателя и художника в книгу».
В будетлянских изданиях мы можем выделить несколько ключевых методов, ставших основой для дальнейших экспериментов: это и полностью авторские, рукописные книги, и коллаж, наклейка, сборка книги из разноцветных и разноформатных страниц, наконец, игра с типографским набором. В работах современных художников переосмысляются и развиваются эти традиции, и в то же время вырабатываются новые подходы к созданию синтетических информационных объектов. Таким образом, в рамках проекта «Два/Три» художественная интерпретация творчества Хлебникова оборачивается серьёзным размышлением о феномене «книги художника» – его истоках, нынешнем состоянии и путях дальнейшего развития.
Какие они разные, эти книги художников. Разные, как сам Велимир Хлебников, вдохновивший на создание этой странной библиотеки. Тонкая светоносная графика Леонида Тишкова – сложенный in octavo лист в простой картонной обложке («Слово о Эль»). Живые рукописные книжки на грубой обёрточной бумаге – в духе русских футуристов – Алексея Трубецкова («Я видел»). Книга Андрея Максимова-Павлычева, полностью набранная при помощи элластичных печатных форм («Сегодня строгою боярыней Бориса Годунова…») – опять же привет футуристам!
Книга Екатерины Ткач «Bloc-notes XV» отдаёт дань «самодеятельной», «народной» книге. Она буквально создана на коленке – во время регулярных поездок автора в электричке. Разнообразная переработка печатных материалов о Хлебникове при помощи самых общедоступных материалов: шариковых ручек, фломастеров, простого карандаша, становится, по сути, поиском воображаемого фантастического диалога с поэтом. Такой непосредственный, порою полемический диалог вообще является характерной чертой многих работ проекта. Так Михаил Волохов и Елена Зубцова добиваются особого эффекта, сопоставляя футуристическое видение поэта-будетлянина (статья «Мы и дома») и меланхоличные фото-зарисовки современных городских маргиналий. В книге Андрея Суздалева и Ольги Хан «Птицы» фотография также становится основным изобразительным средством: художники подражают птицам, напряжённые пластические знаки человеческого тела – стремящегося, но не способного к полёту – сопровождают отрывок из «Зангези», который сам по себе является замечательным примером поэтического звукоподражания. В то же время, этот автоперформанс напрямую связан с биографией поэта: как известно, Хлебников родился в семье учёного-орнитолога, сам в юности увлекался орнитологией. И не здесь ли надо искать один из источников заумного («птичьего») языка его произведений?
Наконец, книга «И т. д.» Александра Данилова представляет собою просто три блока по 58 листов цветной бумаги – без текста! Эта, на первый взгляд, странная работа отсылает нас к статье «Художники мира!», написанной Хлебниковым в 1919 году: «Задачей труда художников было бы дать каждому виду пространства особый знак. Он должен быть простым и не походить на другие. Можно было бы прибегнуть к способу красок и обозначить м тёмно-синим, в – зелёным, б – красным, с – серым, л – белым и т. д.». По словам современников, в этом «и т. д.» был весь Хлебников: он ставил поэтическую задачу, давал способ её разрешения, а пользование решением для практических целей – это он предоставлял другим. Читая, он обрывал иногда на полуслове и просто указывал: «Ну и так далее».
Помимо собственно авторских книг в состав проекта вошли и отдельные графические листы, посвящённые Хлебникову или созданные по мотивам его произведений: альтернативные почтовые марки виртуальной республики Dadahomeya Юрия Гика – дань уважения поэту, каллиграфические «стихо-картины» Бруно Нивера на русском и французском языках, свободные графические импровизации в смешанной технике Александра Гнутова и Александра Данилова.
Отдельное место в проекте занимают книги-объекты – наиболее «радикальная» разновидность книги художника.
2.
Истоки книжного объекта (book object) можно обнаружить ещё в объектах дадаистов и, особенно, сюрреалистов. Здесь вспоминаются и пространственные композиции Петра Митурича начала 20-х годов на стихи Хлебникова. Но как самостоятельное явление он возникает лишь к концу 60-х в рамках бук-арта. И сегодня это одна из распространённых практик в книге художника. Ведь книжный объект выполняет не только пластические, конструктивные задачи. Зачастую он становится моделью иных, нелинейных способов чтения, более того, выступает в качестве своего рода « овеществлённой метафоры». В книгах-объектах максимально усилены, или даже гипертрофируются такие качества книги традиционной, как тактильность (форма, размер, вес, фактура материала) и манипулятивность (различная, скажем, для кодекса, свитка или книги-гармошки, не говоря уже о более сложных конструкциях). Здесь важно отметить, что возможность манипуляций, предполагающих активное соучастие зрителя-читателя, отличает книжный объект от обычного арт-объекта на выставке. Благодаря этому происходит включение восприятия поэтического текста сразу на многих уровнях, устанавливаются особые отношения между вербальным и визуальным, художественным словом и художественным жестом. И не случайно именно книжные объекты составляют основной корпус проекта «Два/Три».
Так книга Гюнель Юран «Перевертень» представляет собою подобие популярной детской игрушки – калейдоскопа, в котором строчки Хлебникова бесконечно дробятся и множатся в зеркальных отражениях. Автор берёт математическую производную N-го порядка от исходного палиндрома, многократно увеличивая «переворачиваемость» текста.
Наиболее последовательно игровое, интерактивное начало реализуется в работе « Кузнечик» Татьяны Селивановой – «кинематической книге», где скоростное перелистывание страниц создаёт эффект анимации. Рисунки-каллиграммы, составленные из стихотворных строчек, оживают под руками зрителя (книга также включает CD-Rom с компьютерной анимацией). Сама работа экспонируется в виде инсталляции, включающей в себя несколько «томов» – свободно укреплённые на металлических стержнях различной высоты, они напоминают диковинных насекомых, раскачивающихся на стеблях травы.
В предисловии к сверхповести «Зангези» Хлебников писал: «Рассказ есть зодчество из слов. Зодчество из «рассказов» есть сверхповесть. Глыбой художнику служит не слово, а рассказ первого порядка…». Книга-объект Андрея Суздалева и Ольги Хан «Колокол ума» представляет одну такую «глыбу», повесть первого порядка, связавшую воедино различные формы опыта: визуальный (буквы и графика), тактильный (скульптурный футляр в форме человеческого уха) и манипулятивный (4-х метровый книжный свиток).
Во многих случаях мы имеем дело с объектами, в которых художественная игра с текстом строится на поэтических, исторических и биографических аллюзиях, вербально-визуальных каламбурах и смысловых перевёртышах, или даже нарочитых тавтологиях. Книга Михаила Погарского «Древо буквенной жизни» включает, помимо собственно « бумажного носителя», круглый печатный пряник со строчкой из Хлебникова «Мне Вэ представляется в виде круга и точки в нём», а Степан Корень пишет и рисует свою книгу непосредственно на хлебе – на тонких и ломких «страницах» лаваша. В ещё одной работе Погарского и Юран происходит по сути поэтическое «умножение сущностей»: текст «Ветка вербы» написан на бумаге веткой вербы, книга включает факсимиле каллиграфии, видео-документацию процесса, а также сам инструмент письма – ветку вербы. Сергей Кистенёв вспоминает знаменитую историю о наволочках, рассказанную Маяковским: «…При поездках рукописями набивалась наволочка, на подушке спал путешествующий Хлебников, а потом терял подушку». В объекте « Наволочь» скрученные в рулоны странички с поэтическими строками заполняют шёлковую, почти прозрачную наволочку, сам процесс чтения обусловлен здесь свободным выбором читателя. Предельно иронична работа Александра Гнутова, в лучших традициях «пощёчины общественному вкусу» футуристов – коробочка «Бобэоби» с вклеенным на дне зеркальцем.
В рамках проекта представлены самые разнообразные подходы и техники: книги коллажные, деревянные («в духе калмыцких пророческих книг», как у Изабель Коэн в работе «Птица Ум»), написанные маслом на холсте (Надежда Суворова, « О, черви земляные»), ассамбляжи Эвелин Рено («Чемодан Хлебникова»), Ивана Миньо («Подошвы зауми») и Фредерик Гета-Ливиани («В комнату Велимира Хлебникова»), и даже встроенный действующий часовой механизм в книге-объекте Клоди Лензи «Часы времени - 1». В конце концов, стихотворение и вовсе «раскниживается», выходит в область инсталляции – в работе Юрия Гордона «Как читать стихи» полупрозрачные листы с нанесёнными текстами и рисунками-идеограммамми, подобно молитвенным флажкам, растягиваются на длинном шпагате, превращая само пространство выставочного зала в своеобразную «открытую книгу».
3.
Тема числа – одна из важнейших в творчестве Хлебникова. Вполне естественно, что числа и их отношения буквально пронизывают весь проект « Два/Три» – и на уровне метафор, и в качестве « строительного материала» многих произведений.
Уже в самом названии проекта заложена известная оппозиция двойки и тройки, на которой Хлебников строил свою числовую модель человеческой истории («два движет, трётся три…»). Эта оппозиция, помимо прочего, как нельзя лучше характеризует и сам жанр книги художника: двумерность страницы / трёхмерность книжного объекта – за счёт переплётов и футляров, вырубки, конгрева, специфической архитектоники.
Двумерные страницы раздвигаются и складываются, образуя новые пространственные модели и в расписной деревянной книге-трансформере Зинаиды Суровой «Скрижали Хлебникова» – «двухмерно/трёхмерном сборнике, иллюстрирующем три стихотворения поэта с помощью неповествовательных образов»; и в книге Александра Данилова «Мне мало надо» – с прорезанными в страницах окнами в сокращающейся пропорции 2:3. Здесь автор добивается эффекта последовательного «зуммирования» – от мира горнего к миру дольнему и обратно.
Книга «Хлебников и числа. Складень» Александры Селивановой состоит из 9-ти прозрачных листов плексигласа, собранных по три в каждом ряду. Собирание книги в двумерную или трёхмерную конструкцию позволяет по-разному наслаивать географические, исторические, биографические и числовые образы – наподобие опытов Хлебникова по изучению временных и пространственных закономерностей хода истории.
Книга «Дельта Вэ» Евгения Стрелкова представляет документацию художественной акции по превращению заброшенного фонтана в Астрахани в макет дельты Волги. Сетка из полос чёрной ткани охватывает чашу фонтана и создаёт поверхность, напоминающую гиперболоид неэвклидовой геометрии Лобачевского. И сама книга в разложенном виде напоминает контур дельты Волги, приведённый к простым геометрическим формам. Словно двигаясь по протокам русла, читатель отслеживает этапы ландшафтной акции, которые на страницах книги сопровождаются строчками и числовыми выкладками Хлебникова, архивными фото и графическими символами – смысловыми ключами инсталляции.
Творчество поэта находит отражение и в новых цифровых технологиях. Например, в работе Филиппа Виноградова по мотивам «Досок судьбы», в самом названии которой заложено уравнение Хлебникова для расчёта исторических эпох: X = k+n(10 в 5й степени + 10 в 4й степени + 11 в 5й степени) – (10 во 2й степени – (2n – 1) 11). 10-метровая книга-раскладушка является продолжением одноимённого видео-ролика, исторические вычисления проходят трансформацию, разбиваясь на пиксели экрана: «энергия чисел переходит в энергию числового носителя страницы выхватывают части потока цифры это судьба страницы-доски экран динамическая страница…».
В уже упоминавшемся объекте «Колокол ума» сам графический, иллюстративный ряд книги является результатом расчёта компьютером графиков звука – ударов колоколов различной высоты тона. Визуализированные данные становятся материалом для художника.
И, пожалуй, одной из ключевых точек проекта, наиболее ярким и последовательным воплощением media artist’s book, стала работа Николая Селиванова «[+] или Книга Памяти Манифеста Футуристов». Страницы огромной книги-трансформера собраны из разнородных материалов: алюминий, сталь, текстолит, пластик, кости животных (остатки тризны из кургана Бронзового века), материнские платы, чипы, кабели и прочий компьютерный лом. Книга оснащена жёстким диском, с которого в пространство проецируются различные «медиа-объекты» на стихи Хлебникова: «вечные числа» текут и меняются, возникают и исчезают образы, и бесплотный голос, искусственно синтезированный при помощи специальной программы, парит над залом: «десять в пятой степени плюс десять в четвёртой степени плюс одиннадцать в пятой степени…». Таким образом происходит овеществление поэтической метафоры, её локализация в пространстве и времени. «Железный рот самогласа пойманную и переданную ему зыбь молнии превратил в громкую разговорную речь, в пение и человеческое слово».
Обзор проекта подготовил Андрей Суздалев.
(в тексте частично использованы комментарии авторов к своим работам).
|
|
 |
 |
| |
|
|
|
© М. Погарский, 2003