Александр Лаврентьев

Настульная книга

В современном искусстве тема серийности и проектности воплощается по-разному. Один вариант, когда многих авторов или просто прохожих просят поучаствовать в некоем событии, дать материал для отдельных ячеек некой глобальной матрицы. Например, выбрать цвет и тем сигнализировать о своем настроении, выбрать слова, изображения и т.д. Сумма сигналов в совокупности определит цвет общий подсветки здания, мозаику текстов или образов.

Бывает, что каждый автор дает композицию с заранее определенными размерами. В сумме итоговое произведение составляется из множества одинакового формата композиций, но совершенно различных по своему эмоциональному состоянию, технике, формальным приемам, цвету и т.д. Каждая картинка как воплощение уникального авторского стиля. Тот же механизм у принципа лоскутного одеяла. Когда мы задаем такую ситуацию – то фактически проектируем процесс и предвидим результат – некое визуальное множество.

Более сложный вариант, когда каждому предстоит освоить трехмерное пространство с заданными параметрами, превратить банальный и всем известный предмет в произведение искусства. По всему миру проехала коллекция змеев, расписанных Вазарелли или Вессельманом , Диббетсом или Булатовым – художниками современными, актуальными, известными, опять-таки носителями своего авторского узнаваемого стиля, стиля который родился и совершенствовался ими на уровне изобретения визуального языка.

По тому же принципу действовала и фирма Swatch, коллекционируя различные стили и авторские высказывания на тему циферблата наручных часов. Простой с виду корпус, но каждый раз новая графическакая композиция. Причем нередко полностью игнорирующая, разрушающая форму самого корпуса, не совпадающая с размером и положением стрелок, циферблата, автономная графическая композиция.

Нечто похожее получается и в случае с созданием книг из стульев или табуреток.

Основой росписи стал известный в истории дизайна табурет, спроектированный еще в 1933 году Алваром Аалто и позже выпускавшийся созданной им мебельной фирмой Артек. Ныне этот табурет все также успешно продает Икеа.

Изобретение Аалто – специальная L-образная ножка из клееного дерева. Таким образом Аалто изобрел новый принцип стыковки горизонтальной поверхности сидения и вертикальной опоры. Очень долговечный и прочный конструктивный узел.

Его табурет стал полем для активной графической интерпретации, превращения сидения в книгу. Расширить контекст вещи пробовал на своих стульях голландский дизайнер Генррит Ритвелд. Стул – приспособление для духовной активности. А потому под сидением можно было обнаружить наклейку со стихами немецкого поэта Кристиана Моргенштерна «Пользуясь стулом, я бы хотел сидеть не так, как желает мое седалище, но как было бы угодно моему покоящемуся на стуле духу, если бы он свил сиденье для себя самого».

Табурет способен превратиться в книгу, если его станет возможно читать как текст, если его сидение превратится в обложку, если само название «табурет» (кстати это слово французского происхождения) начнет фигурировать в графической композиции, если мы используем поверхность мебели как поле или пространство для иллюстрации, чем опять-таки изменим контекст восприятия вещи.

Появляется интересная конфликтная ситуация – форма объемная и форма графическая начинают соперничать, смысл и назначение табуретки как функциональной вещи, ее «табуреточность» вступает в диалог с «картиночностью», «повествовательностью», графическими символами и образами.

Этот экперимент был проведен в рамках выставки «Книга художника» на ярмарке Non-fiction №10, 29 ноября сего года. Из 20 заготовленных табуреток выжили после опыта все. Некоторые очень гордились своими текстами, как например, вышедшая из-под пера Эвелины Шац табуретка с ее стихами. Другие терпели, пока их обматывали нитками, мазали клеем и поливали краской из баллончика. Третьи удивлялись своему новому обличию.