Я начал заниматься книгой художника в начале 90-х годов. В это время в России были два признанных лидера этого направления: Михаил Карасик в Петербурге и Леонид Тишков в Москве, собственно Леонид Тишков и познакомил меня с этим движением. Со временем он несколько отдалился от работы с «Книгой художника» и сосредоточился на собственных проектах. Но, безусловно, в истории Российской книги художника он занимает одно из центральных мест.

Точными подсчётами я никогда не занимался. Но думаю порядка двух сотен. Начинал я в основном с книг-объектов, которые могли выставляться не только в выставочных залах, но и на пленере. Одной из первых книг был «Стихияиветр» - это был такой восьмигранник размером метр на метр, в каждом секторе которого были написаны стихи, зацикленные по принципу венка сонетов, и читать эту круговую поэму можно было с любого места, а сверху парил флюгер-дирижабль который по воле ветра указывал начало прочтения.

Я делал самые разные книги от миниатюр размером 1х1 см, спрятанных в футлярчики из скорлупы грецкого ореха, до гигантских книг-инсталляций, например «Птица тройка», посвящённая Гоголю и установленная в Тоскане была высотой более 5 метров, а размер книги «Сиреневые шахматы», которую я делал в музее Блока был 12 х 12 метров.

Последние книги, которые я делал – была «Библиотека строителя», показанная на Московской биеннале. Это были книги на совковых лопатах, на кирпичах, на жестяном ведре, на досках. Библиотека была размещена в строительном вагончике в парке Южное Бутово, и мне было очень радостно наблюдать, что эти книги читали не только знатоки и ценители, но и охранники, и дети (причём вслух и с обсуждением), и бабушки почтенного возраста, и молодёжь в панковских нарядах. Разумеется, эта библиотека была своего рода игрой, но, и тут я полностью согласен с Йоханом Хейзингой, что вся поэзия, безусловно, вышла из игры.

Кроме этого я начал большую интернациональную программу «12 + 12», в которой планирую задействовать по 12 художников из 12 стран. На сегодня уже сделаны четыре проекта: «Жизнь и смерть» (Россия/Италия), «Дети моря» (Россия/Англия), «Будущее бумаги» (Россия/Украина) и «Музыка книги» (Россия/Германия-Австрия). И поскольку я сам выбираю интересующие меня темы, то вполне естественно, что в каждом из проектов я участвую не только как куратор, но и как художник.

Для 7-й выставки-ярмарки в ЦДХ готовил «Банку идей Михаила Погарского», это такая трёхлитровая банка со спичечными коробками, в каждом из которых хранится своя гениальная идея. И достаточно будет чиркнуть спичкой, чтобы идея разгорелась:)

Для триеналле в Вильнюсе делал недавно книгу о Любви.

Я почти всегда делаю несколько книг одновременно.

Производство книги процесс длительный. Сам образ книги складывается, как правило, мгновенно, а потом проработка деталей и изготовление может длиться несколько месяцев. Вот, например, этим летом я делал книгу для итальянской выставки «Дневник художника». Это была «Книга рассветов» – каждое утро я вставал с восходом солнца, фотографировал восходящий солнечный диск, писал короткое утреннее двустишье, и размещал всё это на будущей фотографии. Кроме этого мне нужны были в качестве подложки под фотографию газеты текущего дня, и ежедневно я ходил в киоск и выбирал нужную мне газету, исходя из визуальной фактуры.

На мой взгляд, я далеко не «образцовый автор» книги художника, а скорее нарушитель и «расширитель» границ. За образец, наверное, лучше взять Михаила Карасика – человека, посвятившему этому направлению всю свою жизнь. В моей судьбе книга художника играет очень важную роль, но не менее интересен для меня ленд-арт, литература и поэзия в своей классической форме, фотография. Если говорить об универсализме, то книга художника, безусловно, притягивает разносторонних людей, поскольку обладает уникальными возможностями комплексного высказывания. Однако каждый выбирает в ней свою собственную нишу: Эвелина Шац, как и я идёт в книгу художника от своих поэтических текстов, Игорь Иогансон, будучи скульптором, буквально вырубает свои книги топором или лепит их из гипса, Андрей Суздалев, который в основном занимается медийным искусством, конечно практически во все книги включает дополнительную видео или аудио составляющую, Виктор Гоппе один из немногих, кто оформляет в книгу художника современных поэтов. Родион Черниевский создаёт книги-трансформеры, Виктор Лукин делает книги-рельефы, прорезая каждую страницу…

И ещё здесь необходимо сделать одну важную ремарку: под художником книги мы всё-таки понимаем книжного иллюстратора, а вот для тех, кто занимается книгой художника устойчивого термина пока не существует, мне, например, нравится мастер книги художника, но в обиход это выражение пока не вошло. Между художником книги и мастером книги художника существует принципиальная разница. Художник книги всегда отчасти ремесленник, он просто обязан попадать под диктат издательского или авторского замысла и, в общем-то, практически всегда играет в книге вторичную роль. Мастер книги художника, наоборот, посредством книги осуществляет своё собственное высказывание, и даже в том случае если он использует тексты тех или иных писателей и поэтов, пропускает их через свою творческую лабораторию, наделяя своим авторским смыслом. Среди художников иллюстраторов конечно же много тех, кто, в том числе, занимается и книгой художника, например, Василий Власов, Ирина Преснецова, Гюнель Юран, но все они прекрасно понимают разницу между иллюстрирование книги и книгой художника.

Мне кажется, что в детстве мы все мастерили самодельные книжки. Детское творчество, которое само по себе, уже в силу своей чистоты и непосредственности практически всегда является искусством. Но чтобы довести его до книги художника всё-таки необходимо некоторое руководство. Я делал со своими детьми книгу, когда дочке было 7 а, сыну 5 лет. И эта книга была одной из немногих, которая на Московском арт-салоне 1994 года продалась по баснословной для меня в то время цене 300 долларов. Удивительно, что спустя 12 лет эта книга вернулась ко мне и сейчас я продолжаю показывать её на выставках. Внуки профессора Строгановского училища Александра Лаврентьева также с пятилетнего возраста участвуют в наших выставках. Причём я никогда на выставках не указываю возраст художника и их работы участвуют абсолютно на равных условиях. И на последней выставке произошёл достаточно курьёзный случай, когда заведующая отделом графики Пушкинского музея Ксения Безменова из всех работ выделила книгу семилетнего Николая Коноплёва и очень хотела привлечь художника к своим проектам, абсолютно не подозревая о возрасте юного мастера. Наталья Мартыненко из Краснодара сделала отличную книжку со своим шестилетним сыном для нашего нового проекта «Первая книга». Так что мне кажется, чем раньше привлекать детей к знакомству с книгой художника, тем лучше. Что касается участия в движении непрофессиональных художников, здесь также нет абсолютно никаких ограничений. Другое дело качество этих книг. Под качеством я понимаю здесь как раз не профессиональное исполнение, а силу авторского высказывания. Если у человека есть что сказать, если есть интерес и желание, то я просто уверен, что он сделает хорошую книгу. Конечно, есть опасность, что книга художника может стать модным увлечением, как, например, весьма популярные среди домохозяек на западе съедобные книги. Собираются эдакие леди почтенного возраста и пекут пирожки с различными текстами. И вот это уже, на мой взгляд, выпадает из области искусства и переходит на территорию хобби.

Я даже не предпочитаю, а настаиваю на термине, который сегодня принят практически всеми основными участниками движения - «Книга художника». Арт-книга – это альбомы по искусству и не более. Арт-бук или бук-арт в целом иногда используется, но бук-артом может быть и инсталляция с использование обычных книг, где книга служит просто как материал. Довольно часто вместо термина «Книга художника» используют выражение «авторская книга», но, на мой взгляд, это неправильно. Безусловно, книга художника почти всегда авторская, но к авторской книге мы причисляем и весь самиздат, более того к ней можно причислять и многотиражные книги, в которых художник является и автором текста и занимается макетом книги, такие книги делали, например: Дино Буццати, Лео Лионни, Эрик Карл или Виктор Пивоваров. Сам термин Книга художника возник как калька с французского livre de artiste и английского artist’s book и долгое время считалось, что именно из двух этих прямо противоположных жанров и родилась российская книга художника. Но сегодня я склонен к тому, что от livre de artiste в России получила в большей степени библиофильская книга. Livre de artiste родилась как издательский проект и она в первую очередь ориентирована на арт-рынок. В то время как книга художника это, как правило, инструмент для художественного жеста.

Ну, как я уже сказал для меня книга художника это, прежде всего, инструмент для комплексного художественного высказывания. И это всегда – произведение искусства. Иногда это уникальный объект, иногда это книга, выпущенная небольшим тиражом с использованием печатной графики или цифровой печати. Именно авторское дыхание, творческий огонь, художественная аура и есть квинтэссенция книги художника. Черты книги художника можно скорее находить на территории искусства, чем в обычном книгоиздательстве. Хотя бывают и достаточно сложные издательские эксперименты (как правило, в книгах для детей), которые чисто формально могут напоминать книгу художника.

Ну как мы уже договорились речь идёт не об арткниге, а о книге художника. Не так давно я написал достаточно провокационную философскую работу, в которой ввёл такой неологизм, как артлибрия. Она опубликована в каталоге 7-й Московской международной выставки-ярмарки. В этой работе я рассматриваю все основные проблемы и болезни постмодернизма и предлагаю лечить их, используя подходы книги художника. И оказывается, что на базе артлибрии можно выстроить систему новых эстетических ценностей, из которых складывается совсем иная парадигма культуры и искусства. Я затевал эту работу как провокацию, но выстроилось всё настолько логично и стройно, что с моими идеями согласились почти все, кто прочитал статью, в том числе такие серьёзные историки и теоретики искусства, как Александр Лаврентьев и Виталий Пацюков.

Если же говорить о тенденциях внутреннего развития Книги художника, то она всё время расширяет свою территорию, с одной стороны, впитывая подобно губке все новейшие технологические достижения, а с другой стороны, сохраняя и поддерживая забытые современным книгоиздательством методы и приёмы.

Очень сложно выделить какие-то общие черты в Российской книге художника. Это очень многоликое и разветвлённое движение. Однако, когда я делал совместные проекты по программе «12+12», то на выставках с первого взгляда можно было определить вот итальянские книги, а вот российские, а вот работы английских художников. Впрочем, возможно, здесь в большей степени играли роль не национальные особенности, а кураторские подходы.

В России рынка книги художника практически не существует. Серьёзных коллекционеров можно пересчитать по пальцам, музеи и библиотеки также приобретают книгу художника от случаю к случаю. И таких коллекций как, например, в Тэйт галерее, содержащей более 5000 книг у нас нет и не предвидится. Самая большая коллекция Российской книги художника, самиздата и малотиражной книги находится в Голландии у Сержа Стоммелса и Альберта Лемменса. Однако заработать на Книге художника вполне возможно, и например тот же Михаил Карасик, или Дмитрий Саенко с успехом продают свои книги на многочисленных зарубежных книжных ярмарках. В России я уже семь лет провожу ярмарку Книга художника, и то обстоятельство что она до сих пор существует, говорит об определённой коммерческой стабильности. Лично для меня книга художника не является основной статьёй дохода. И здесь я придерживаюсь Пушкинской сентенции «Не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать». То есть для меня книга художника это в первую очередь способ самовыражения, ну а если она ещё вдруг продаётся, то это уже дополнительный бонус. Книги продаются в основном на выставках, например, на последней выставке в Бристоле, та же Тэйт галерея приобрела одну из моих работ. В Москве есть несколько магазинов, которые с удовольствием берут Книгу художника, но торговля у них идёт, прямо скажем, не очень бойко. Были случаи, когда я делал книги под заказ для дорогого подарка. Например, по заказу одной компании я ко дню рождения Виктора Вексельберга сделал мини-библиотеку со стихами Пастернака, а для директора MCI Аллы Лиффландер написал мифическую энциклопедию 2027 года издания, ну и издал чуть-чуть заранее в 1 экземпляре.

Я бы здесь ещё раз провёл демаркационную линию между книгой художника и Livre de artiste, последняя, как я уже говорил, и родилась и существует как издательский и вполне коммерческий проект. В России эти традиции продолжают, например, Пётр Суспицын и Иван Иванов, которые выпускают роскошнейшие книги, сотрудничают с институциями типа Эрмитажа, делают книги для Абрамовича и их предприятия в целом весьма успешны. А Книга художника это, ещё раз подчеркну – произведение искусства, и она, как и всё остальное искусство может быть ориентирована на арт-рынок, а может быть ориентирована на чистый художественный жест. Конечно, книга художника может быть издана в нескольких экземплярах, но это подобно нескольким отливкам скульптуры с одной авторской формы.

Каких-то стабильных спонсоров нет. Иногда какие-то фонды или институции выделяют деньги под наши проекты, но это всегда происходит достаточно спонтанно и случайно. Например, в год России во Франции, нас пригласили на Марсельскую ярмарку Книги художника – предоставили место, оплатили дорогу и проживание, купили в свою коллекцию порядка 20 книг. Киевский «Арсенал» пригласил и спонсировал презентацию Российской книги художника этой весной. А осенью фонд Михаила Прохорова выделил деньги на представление Книги художника в Красноярске. Но почти всегда проведение подобных акций связано с частной инициативой, и до сих пор никаких стратегических ни государственных, ни коммерческих программ в этом направлении в России в отличие от запада или, допустим Египта, не создано.

Под популяризацией мы понимаем всё-таки в большей степени освещение деятельности самого движения. Анализ и представление выставок, мастер-классы и ворк-шопы. Я, как уже писал выше, очень не хотел бы того, чтобы книга художника стала модной. По счастью, сам формат нашего движения осуществляет достаточно жёсткий отбор. И случайных людей здесь практически не бывает. Чтобы «заболеть» книгой художника нужно иметь особый склад души и это далеко не каждому дано.

Из старой гвардии я бы выделил Олега Дергачёва и Павла Макова, хотя Дергачёв, наверное, уже не Украинский, а Канадский художник. Из молодых художников мне очень нравится, то, что делает Юля Табенская, книги которой я показываю на самых разных выставках и, безусловно, Рута Коршунова, которая вовлекает в свои проекты много новых художников, предлагая им поработать на книжных заготовках с бумагой ручного литья.

Впечатления очень тёплые. Я уже представлял этот проект в ГЦСИ и в ЦДХ в Москве и получил очень много похвальных отзывов. В феврале проект будет показан в Туле в музее «Тульский некрополь» и в Киеве в музее «Книги и друкарства Украины».