Терра Книжный клуб, 2006 №4

«Библиотека стала предельно востребованной…»

Путешествующие пирамиды и кальки пространства, веревки из песка и почта равноденствия – звучит неожиданно, не правда ли? Автор этих лэнд-арт проектов, писатель и художник Михаил Валентинович Погарский обладает удивительно тонким чувством необычайного. Его поэтичное видение окружающего мира нашло отражение не только в его работах в жанре «Книга художника», прозе, стихах и фотографии, но и в его библиотеке.

Михаил Валентинович, как появилась Ваша библиотека? Дополняли ли Вы коллекцию Вашей семьи или стали собирать собственную?

Моя жизнь с какого-то времени стала кочевая, и это, естественно, отразилось на моей библиотеке. Она стала избранной и утонченной. Если честно, я покупаю очень много книг, но, прочитав, почти все раздариваю. Когда собирал свою первую библиотеку, для меня была очень важна сама форма книг, их, так сказать, интерьерность. В 1970-е годы каждая, хорошо изданная книга казалась мне настоящей драгоценностью, и я в возрасте 12-15 лет ездил отмечаться в каких-то невозможных, тянущихся по полгода очередях для того, чтобы приобрести четырехтомник Николая Носова. А позже сдавал центнерами макулатуру ради какой-нибудь антологии английского детектива.

В моей второй библиотеке содержание уже стало конкурировать с формой, но, тем не менее, многотомные приложения к журналу «Вопросы философии» всегда радовали глаз своими серыми корешками с золотым тиснением. И, наконец, третья, существующая по сей день библиотека прошла жесточайший отбор благодаря многочисленным переездам с одной съемной квартиры на другую. При этом библиотека стала предельно востребованной, то есть в ней остались книги, которыми я постоянно пользуюсь, или те, с которыми просто невозможно расстаться.

У Вас большой круг интересов: лэнд-арт, фотография, книга художника. Вы издаете альманах «Треугольное колесо», увлекаетесь восточной культурой. Это отразилось на содержании Вашей библиотеке?

Разумеется. У меня очень много книг по искусству: альбомы Ван Гога, Мориса Эшера, Пиросмани, теоретические работы конструктивистов и футуристов, воспоминания Коровина и имиджмейкерские мифологемы Дали. Немало чисто технических книг, связанных с компьютерными программами. Есть многочисленные сборники японской и китайской поэзии, а также знаменитые философские трактаты - и Лао Цзы, и Конфуций, и Чжуан Цзы, и сборники дзен-буддистских коанов. Собралась уже не библиотека, а настоящая коллекция произведений в жанре «Книга художника». Многие книги я покупал, много было подарено друзьями и соратниками. А недавно мой друг, художник Владимир Смоляр предложил учредить музей «Треугольного колеса», где были бы собраны книги художника и книжная графика.

Вы немало путешествовали по России, одну из своих книг назвали «Странник своей страны». Расскажите какую-нибудь историю, связанную с книгами и путешествиями.

Году эдак в 1996-м я путешествовал на пароходе по Волге и вот в Костроме на развале наткнулся на книгу любимого мной Андрея Битова с абсолютно незнакомым названием. Я очень торопился, мы бежали на пароход после роскошного обеда с обильными возлияниями. Времени не было, а книжка была тоненькой и стоила недорого, поэтому я без раздумий купил 4 книжки себе и друзьям. Позже в каюте теплохода выяснилось, что это оказался какой-то костромской поэт, и вовсе не Битов, а Бигов, но, кстати, весьма любопытный. А далее пошла совсем какая-то чертовщина! Наутро открываю книгу и вижу: это совсем не то, что я читал вчера. Меня опять что-то отвлекло, книга была отложена, и через некоторое время я в третий раз открыл совершенно иную книгу!!! В общем, стала разворачиваться странная история, подобная роману Итало Кальвино «Если однажды ночью путник…». По следам этого приключения я написал небольшую поэму, которая так и называлась «Странная книга» (в поэме, конечно же, изначальная магия ситуации несколько разрослась). Секрет же приключения раскрывался на удивление просто – оказалось, что впопыхах я купил 4-хтомник, состоящий из тоненьких, одинаково оформленных книг!

Есть ли в Вашей библиотеке редкие издания или книги с автографами?

Да, есть книги начала XVIII века, в которых последнее слово выделяется и дублируется на следующей странице, чтобы читатель не терял при переворачивании страницы нить повествования. Есть уникальный рукописный «Апокалипсис», сделанный раскольниками в конце XIX века. Есть прижизненные переводы сказок Г. Х. Андерсена, которые я привез из Праги. Мы снимали там комнату у одной русской эмигрантки третьего поколения, и вся эта комната была уставлена дореволюционными российскими изданиями. И вот я, жертвуя прогулками по одному из самых красивых городов Европы, с трепетом рассматривал эту уникальную библиотеку. Хозяйка квартиры, почувствовав во мне тонкого ценителя, подарила мне несколько роскошных изданий, стоимость которых на несколько порядков превышала ту скромную плату, которую мы отдавали ей за жилье.

И, конечно же, в моей библиотеке очень много книг с автографами. Самую первую книгу с автографом подарил Андрей Битов, передавший мне при этом традицию подписи, которую он получил ни много, ни мало - от Анны Андреевны Ахматовой! Оказалось, что классический этикет подписи должен включать четыре непременных пункта: кому, от кого, когда, где - и, кроме того, в подписи обязательно должно быть несколько теплых, непротокольных слов.

Какие книги путешествуют вместе с Вами?

Книг, которые стоят на моей полке и кочуют со мной во время многочисленных переездов, не так уж много: несколько потрепанных сборников замечательного ленинградского поэта, на мой взгляд, лучшего мастера верлибра в России и, к сожалению, очень рано ушедшего из жизни Геннадия Алексеева. Еще книги одного из самых жизнерадостных и ярких  современных прозаиков Марины Москвиной. Конечно же, книга, которую я могу перечитывать бесконечно, - Юрий Коваль «Самая легкая лодка в мире». Книги Андрея Битова - одного из самых серьезных наших авторов, который, как мне кажется, достоин войти в десятку современных мировых писателей. Из зарубежных авторов – в первую очередь Эрленд Лу, потом Милан Кундера, Милорад Павич, Харуки Мураками и очень хорошая книжка его переводчика Дмитрия Коваленина под названием «Суси Нуар», далее - Роберт Пирсинг, Дэвид Коупленд и, разумеется, Джером Сэллинджер. Из классики очень люблю «Фрегат Паллада» А. Гончарова, эта книга во многом перевернула мои представления о России XIX века. А еще небольшой томик Сирано де Бержерака, сама личность которого вдохновляла меня с юных лет.

Какими изданиями Вам хотелось бы пополнить Ваше собрание?

На последнем антикварном книжном салоне видел недавно вышедший четырехтомник Эля Лисицкого, изданный просто потрясающе. И, не задумываясь, решил купить, но оказалось, что цена на него какая-то совсем уж невразумительная. И дело, конечно, не в том, что я не могу себе позволить купить дорогую книгу, просто я прекрасно знаю всю издательскую технологию и отлично понимаю, что себестоимость подобного тиражного издания на порядок ниже. Так вот когда цена на него «образумится», я с удовольствием пополню им свою библиотеку.

Беседовала Е. Гоголева